За что на самом деле платит заказчик игры?

У первой игры была еще и неформальная сторона. Я, может быть, сейчас скажу некую такую вещь малопригодную для печати, надо будет подумать... Впрочем, любая история методологического движения, любой миф, кто бы его ни публиковал, сразу подвергается остракизму с точки зрения других участников движения. Еще не было ни одного случая, чтобы кто-то с чем-то согласился. Так вот эта вещь: подавляющее большинство методологического сообщества, во всяком случае, до развала СССР, развивалось, в представлении о том, что очередной заказчик игры является не более чем средством для развития методологии и игротехнической команды. Внутри методологического сообщества это открыто говорилось.

Но было бы грубым упрощением сводить все это к деньгам. Мы уже говорили, что деньги — частный вид ресурсов. Далеко не главный, в данном случае. Заказчик сам был телом, ресурсом, на котором методологи развивались. Заказчик нес расходы: аренда пансионата, питание, проезд и т.п. Заказчик предоставлял свой персонал, людей для, как он думал, в его понимании, повышения их квалификации. Вот это — главное, это и есть «тело заказчика». Деньги, в смысле гонорары игротехникам, стали появляться потом, это было уже прилагаемое, как в том анекдоте: «А что еще и платить будут?» Сам факт того, что можно сделать вот это — игру уже многих сподвигал на то, чтобы в этом участвовать. С точки зрения оплаты труда, первые игры делались бескорыстно, на энтузиазме. Но ресурсы заказчика использовались для развития сообщества и методологии.

— Это не сенсация. Очень многие неформальные сообщества развиваются так же.

— В том числе эту позицию отстаивала и игротехническая команда, которая работала под водительством ГП. Но, как это ни странно, не ГП лично. Вот что интересно! ГП лично, кроме всего прочего, несмотря ни на что, вопреки всему, что бы там ни было, всегда удерживал в ряду своих ключевых целей пользу той организации, которая ему заказала игру. Например, когда делал цикл работ с Минэнерго СССР, работал с коллективами атомных электростанций, например с Белоярской АЭС. Он даже повышал масштаб пользы. Заключая договор с системой подготовки главных инженеров для АЭС СССР, он подымался на порядок выше, и рассматривал вопрос об обеспечении безопасности эксплуатации атомных станций. Эту планку уже не брали те, с кем он работал. В одной из работ Г.П. Щедровицкого, если хорошо ее почитать, то можно в принципе увидеть прогнозы грядущей Чернобыльской катастрофы...

Но в массе методологического сообщества все-таки позиция была такова, которая для меня, с самого начала вхождения в эту деятельность, была непринятна, которая для меня являлась позицией паразитической. Может, потому, что я прошёл очень качественную конструкторскую школу. Не знаю, но интуитивно, мне было понятно, что во взаимоотношениях здесь должен быть некий баланс, симбиоз, взаимообмен… Опираясь на это непринятие, я потом уже выстраивал и выстроил за последние 20 лет то, что у меня есть. Я это говорю не для того, чтобы представиться каким-то хорошим. То есть я, конечно, хороший, но отчасти все же такой, но по-другому. Я работал над тем, чтобы создать ситуацию, в которой был бы какой-то баланс, в идеале и волки сыты и овцы целы. Ну, поскольку идеал недостижим, то хотя бы стремление к нему и открытость этой позиции. Я всегда гласно говорю очередному заказчику: «Заключая договор сегодня со мной, вы попадаете в одну ситуацию. Если вы заключите договор со мной через несколько лет, вы получите команду более оспособленную, чем сегодня, потому что за это время я сделаю еще какое-то количество работ».

— Аналогичное бывает и в бизнесе. «Покупая это изделие, вы вкладываете деньги в развитие новых технологий». Что-то в этом роде было написано, например, в рекламе фирмы USRobotics...

— Ну, мы уже установили, что бизнесом мы не занимаемся.